Хвастливый да неугомонный нрав Сластёны всегда удивлял окружающих его северян – порою даже настолько,
что уставшие слушать бесконечные сказы бедняжки были вынуждены выносить это на обсуждение с наставником его –
вождем клана. Тогда-то Колчезубому и увиделся дух маленького Медка – грациозный журавль, усмиряющий своей
невозмутимостью жар души балагура. Видно, судьбинушка недобрая предвещала воришке сладостей нелегкое будущее,
ведь со смертью сестры погасла в нем лукавая искра, и статная птица перестала появляться пред вересковым взором –
тогда-то и потух жгучий пламень, оставляя за собою бурые угольки. Растеряв смешливость пылкого нрава,
Сластёна забылся в хладости да бездумье – суровый север забирал близких пылкой душе северян, оставляя угольно-бурую
бездну на месте палящего жара.

Покинув родной взору север тёмною ночью, побрел бедняга-балагур туда, куда глаза глядят, и, глядишь, потерялся бы,
если не светило жаркое, указавшее с рассветом путь к шумному водопаду. Снежок, что отражал собою каждый лучик,
приветливо блистал для павшего духом северянина – Сластёнкин взор упустил резвую погоню солнечных зайчиков,
но теперь-то хитрый разум видит в этом не что иное, как судьбинушку – не бросила Лиса-Светило тогда, когда журавль
оставил душонку сгорать дотла. Став частью клана, клятвою закрепив узы верности между собою да каждым дитя
горного водопада, взялся Невольник Пряных Сластей балагурить и веселить ребятишек да стариков, чуя знакомый жар
где-то в груди – днесь были не угольки разгоревшиеся да потухшие от хлада севера, а златой солнечный лучик уж
знакомого лисичкиного гласа. Будь то Солнцекрес али мерцающий вечерок, чуял Сластёна внутри живительное тепло,
оставленное тамо затейницой-Лисой.

Мысль его – солнечный зайчик, затея яркого празднества – сотня лисичкиных солнышек –
видно, подсказывает ему смешливый дух, помогает, избрала заводилу глотающая светило рыжая шубка.
И не может притомившийся разум не отплатить Лисе-покровительнице той же заботой и жаром, что когда-то она подарила
ему – так уж и вышло, что каждый месяц вечно громкий и вечно жизнерадостный Сластёна дарует Лисичке кроху-мышь
да сетует на то, что должен ей не убитого грызуна, а свою никчемную душонку – так и поселился бы разуме хлад,
так и погас бы пламень озорства в воришке медовых сот, если бы не показала ему Лиса-Светило, как гореть – не гаснуть.